Есть какая-то глубинная связь между этим фильмом и тем, что происходит сейчас. Мало кому из режиссеров, создателей бесчисленно-однотипных фильмов-катастроф, которые сразу же забываются после просмотра, поскольку ничего существенного в человеке не затрагивают, удалось так безупречно точно связать экзистенциальную тревогу и эсхатологическую угрозу, как это сделал Триер.

Этот фильм выбивается из всех привычных жанровых канонов, поскольку сам создает этот канон. При всей своей метафоричности «Меланхолия» жутко реалистический фильм, поскольку раскрывает в человеке ранее не замечаемый, по крайней мере, не такой отчетливый пласт коллективной экзистенциальной тревоги. И глубочайшее одиночество, которое испытывает человек перед своей неизбежной смертью, трансформируется в чувство всеобщей озабоченности.

Ужас не в том, что погибнет один герой, но все человечество. И пробуждается чувство неведомой и невероятной солидарности, которая заставляет страдать и героев, и зрителей. И не просто страдать, но преображаться, как преобразились обе героини – сестры Джастин и Клэр, проявившие на фоне гибели лучшие человеческие черты.

И если уж давать «Меланхолии» какое-то жанровое обозначение, то это фильм-страдание. В нем представлена одна и та же логика происходящего в случае приближения угрозы всеобщей гибели, описанного А. Камю в романе «Чума»: от абсолютной беспечности и вялотекущего гедонизма современного человека, от которого уже всем тошно, до всеобщей встревоженности и паники. Эсхатологическая угроза, становящаяся реальностью, вначале вселяет парализующий страх, а затем оказывает преображающе-трезвящее действо, когда становится абсолютно неотвратимой.

Как же здесь не вспомнить «Пир во время чумы» Пушкина с его «Есть упование в бою, // И бездны мрачной на краю…» и с торжественным финалом:

«Итак, – хвала тебя, Чума! // Нам не страшна могилы тьма…»

И вот эти слова Пушкина, как бы синтезирующие понимания Хайдеггера и Триера, и есть философская квинтэссенция человеческого удела, в котором очевиден этический призыв к достойному человека поведению и вообще существованию.